Глава I. Гробница(2 часть).
*     *     *
Говард очнулся возле своей кровати в палатке только к вечеру, когда рабочие уже прекратили работу. Значительную часть коридора выкопали, но до конца так и не дошли. Он долгое время не мог прийти в себя. В памяти его появлялись какие-то эпизоды, которые он видел во сне. Солнце еще не успело выйти на очередной осмотр своих владений, а рабочие уже вовсю стучали молотками по бесчувственным камням.
Говард еле-еле пошевелил конечностями. Его тело словно сковало невидимой силой. С огромным трудом он дотянулся до фляжки с водой, которая лежала в сумке рядом с ним, и сделал большой глоток. Живая волна обдала археолога, и он, наконец, смог подняться. Голова у него все еще кружилась, ноги плохо двигались. И Говард вдруг все вспомнил. Он вспомнил причину, по которой оказался в беспамятстве. Опять перед глазами возникли странные видения.
Когда Говард шел в палатку, он неожиданно почувствовал невидимый толчок в спину. Его тело поддавалось незримому явлению, но разум сопротивлялся. Он падал в неизвестность,  и все время  слышал чей-то далекий голос. Археолог запомнил каждое слово юноши с худым лицом, который постоянно твердил: «Смерть Амону! Слава великому Атону, истинному богу солнца! Да погибнут от бессмертной руки людской людские души, неуверовавшие в бога Атона».
; Что же это? – спросил сам себя археолог. – Черт…
Он чувствовал, что это не простой сон. Это послание. Но от кого? Даже подумать о некоем предупреждении Говард не смел. Все решат, что он сошел с ума, когда он обмолвится словом о своем сне. Но это ли его пугало больше всего…?
Говард быстро достал потрепанную тетрадь из своей сумки. В ней археолог часто записывал свои мысли. Он лихорадочно стал вспоминать молитву, которую повторял странный юноша. Потом записал:
«Атон, единственный, ты – жизнь моя!
Ты вечно будешь в моем сердце!
Дыхание мое принадлежит тебе.
Ты – сущего всего творец, ты – жизнь,
И жизнь вдохнул в людей,
Которые тебе во славу
Живут и жизнь дают потомкам».
Говард не успел отложить тетрадь с записями, чтобы углубиться в свои мысли, как в палатку кто-то вошел. Археолог поднял глаза. Перед ним стояла Эвелин. Волосы ее были слегка растрепанными, а лицо – покрасневшим, то ли оттого, что она бежала, то ли от смущения.
; Мсье Картер…
Говард был очень удивлен и не скрывал этого.
; Что, Эвелин? – спросил он.
Говард предпочитал общаться просто, безо всяких там «Мисс…» и «Мсье…». Эвелин поняла это.
; Извините за вторжение, Говард. – Голос ее выровнялся, и она пыталась держать себя в руках, становясь прежней странной Эвелин. – Я просто хотела вам… - Говард многозначительно посмотрел на нее. – …тебе сказать, что лорд Карнарвон ждет твоего прихода. Он говорит, что дальнейшая работа требует личного присутствия мсье Пьеро-Лако или его помощника.
Говард глубоко вздохнул, будто смирившись с этой новостью.
; Да бог с ней, с этой работой, - наконец вымолвил он.
Эвелин вопросительно посмотрела на него, но ничего спрашивать не стала, боясь, что все ее вопросы будут звучать невежливо. Говард понял это.
; Я устал, - ответил он на ее взгляд. – Очень устал. Но сейчас отступать уже поздно.
Эвелин не знала, что сказать. Она лишь печально посмотрела на археолога и, сказав: «Увидимся позже», тихо ушла.
Говард опять остался один. Он снова взял потрепанную тетрадку и принялся перечитывать свои записи.
; Атон, Атон, бог солнца… Эхнатон – «полезный Атону». Он же Аменхотеп IV, – Говард решил разбираться со всем по порядку. – Если это тот самый фараон, то есть Эхнатон, то это время «Нового царства». Но эта гробница точно не может принадлежать Эхнатону, так как его усыпальница уже обнаружена… Есть какая-то связь между Эхнатоном и этой гробницей.  Не может не быть!
Говард заглянул в тетрадку. Его взгляд привлекала именно последняя запись. И тут ему в голову пришла одна мысль. Для подтверждения своей гипотезы, археолог принялся копаться в многочисленных книгах, которые он привез из дома. В одной из них он нашел интересный исследовательский материал. Он прочитал:
; «У древних египтян, как уже отмечалось, было много богов. В столице почиталась, так называемая «фиванская триада». Эхнатон заменил всех богов одним – богом солнца Атоном. Это была первая попытка в истории человечества установить монотеистическую религию. Фараон изменил имя, назвав себя Эхнатон – « Полезный Атону», построил севернее Фив новую столицу – Ахетатон. Период его правления называют «амарнским». Он сопровождался расцветом изобразительного искусства, отказом от формалистики в ней. Фараон-еретик сам сочинял молитвы своему богу:
Атон, единственный, ты – жизнь моя…»
Говард остановился. Его била мелкая дрожь. Весь последующий текст слово в слово совпадал с его записями. Теперь он точно не мог не связывать найденную его экспедицией гробницу и фараона Эхнатона. Мысли беспрестанно мешались. Говард всеми силами пытался понять нечто важное, но у него не получалось. Он определенно знал то, что фараон, живший тысячи лет назад, старается о чем-то его предупредить.
Но археолог устал, и ему необходим был хороший отдых. Переговорив с лордом, он решил прогуляться по окрестным местам, которые очень часто помогали ему восстанавливать силы.
Весь вечер Говард не мог сосредоточиться на работе. Ему то и дело слышался странный голос. И тут совершенно неожиданно археолог вспомнил некоторые детали, а именно внешность юноши. Он был тощим и очень непропорциональным; тело его было вытянуто, а пальцы рук непривычно длинными …
Говард долго бродил по окрестностям. Картина живущего Египта его успокаивала. Он бродил до тех пор, пока полностью не отвлекся от тех событий, которые происходили в его жизни. Археолог больше ни с кем не разговаривал. Лорд Карнарвон видел, что с ним что-то не так, но не решался спросить. Рабочие тоже почувствовали это  и работали без ворчания, как это частенько бывало. Никто не понимал, что произошло с Говардом. Только Эвелин, наблюдавшая за ним почти весь день, подумала, что переживания Говарда как-то обоснованны.
Этим же вечером он послал телеграмму Пьеро-Лако в Каир. Он сообщил ему о находке и о том, что вторая дверь в гробницу будет выломана завтра утром.
Наступила ночь, которой археолог так боялся. Говард предчувствовал, что его сны еще не закончились, потому что он так и не понял их значение. Он обреченно направился в палатку. Глаза его уже закрывались, и бороться с этим он не мог.
Говард уснул.
Во сне ему снова привиделся хрупкий мальчик, все время твердивший одни и те же слова. Но на этот раз сон продолжился. Говард стоял на холодном полу посреди огромного зала. Его освещали яркие лучи солнца. Слышались детские голоса. Хрупкий мальчик сидел напротив него за глиняным кувшином, а на большой площадке под открытым небом играли дети примерно его же возраста. На них счастливыми глазами взирали взрослые фараон и царица. А мальчик сидел один. Вид у него был болезненный: длинное худое лицо, такие же пальцы рук и ног. Он все сидел и смотрел…
*      *      *
На утро 26 ноября Говард чувствовал себя намного лучше. Он проснулся очень рано, пока все спали. Уже все в лагере думали, что археолог сошел с ума. А все началось с Тадроса Бутроса. Он продолжал рассказывать нелепые байки о проклятии фараона и говорил, что Говард – явное тому подтверждение. Но мало кто ему верил, так как большая часть экспедиционной команды приехала вместе с Говардом из Англии.
Природа начинала пробуждаться. Казалось, что вековые законы жизни не собирают изменяться. Тысячи лет бог Амон-Ра взирал на мир смертных днем, а ночью спускался в мир бога Осириса – владыки загробного мира. Царь мертвых принимал незваного гостя и отпускал его только утром, когда свет должен был озарить людей своими согревающими лучами. И тысячи лет этот закон действует неколебимо, и будет продолжать бог Амон-Ра посещать владения Осириса…
Говард медленно вышел из палатки. У него захватило дыхание от увиденных на небе еще не скрывшихся звезд. Да, Египет свято хранит тайны этого мира. И в какой-то момент все проблемы показались археологу мелкими, а цель, которую он преследовал на протяжении многих лет, досягаемой. Теперь Говарду как никогда хотелось заглянуть за толстую каменную плиту, отделявшую этот мир от другого.
Археолог направился к гробнице. Сейчас у него возникло огромное желание изучать древнее сооружение предков. Говард медленно подошел к входу в гробницу. Он долго смотрел на него, но не решался спуститься по ступенькам. Видимо старое предчувствие еще существовало в его разуме. Вскоре новое желание побороло страх и археолог уверенно шагнул на первую ступень, затем на вторую… Преодолев все шестнадцать ступеней, будто свой страх, Говард удовлетворенно улыбнулся. Он достал свечу, которую на всякий случай всегда носил в кармане, и зажег ее. Свеча осветила знакомый коридор. Археолог прошел по коридору, трогая стену
; Что ж, думаю, гробницу строили наспех… - произнес он вслух. Об этом свидетельствовала неровная шершавая поверхность стены. Но это ни о чем не говорит. В Египте много пирамид и гробниц, которые достраивались за феноменальные сроки в связи со смертью властителя. Может быть, и этот фараон умер неожиданно.
Он сделал несколько шагов вперед. И произошло сразу несколько событий: Говард наступил на камень и, подвернув ногу, упал; свеча в его руке потухла; послышались чьи-то шаги.
; Кто здесь? – послышался испуганный женский голос. Говард так эффектно упал, что должно быть, это было слышно всему лагерю.
; Кто здесь? – повторился вопрос.
По голосу археолог догадался, что это Эвелин.
; Это я – Говард, - произнес археолог, пытаясь подняться.
; Говард? – Эвелин зашла в достаточно узкий коридор и посвятила на археолога. – О, боже, ты не ушибся?
Она помогла ему встать. Но нога сильно болела, хотя Говард старался не показывать этого.
; Спасибо, Эвелин. – Он поднялся. – Надо же, а я-то думал, что лорд Карнарвон запрещает тебе всякие там исследования в гробнице! – воскликнул он, не скрывая улыбку.
Лицо Эвелин сделалось серьезным. Но она вовремя уловила интонацию в голосе Говарда и ответила:
; Да… Но он ничего не говорил насчет этого коридора, - добавила она.
Говард нахмурился. Он понимал: лорд ни за что на свете не должен узнать о том, что Эвелин была здесь.
; Ммм… Понятно. Ну, раз уж мы здесь, может, расскажешь, что ты тут делаешь? – наконец спросил он. Эвелин растерялась.
; Я? Я просто хотела прогуляться… И вдруг увидела свет. Ну, и решила посмотреть…
Все это звучало неубедительно, но археолог сделал вид, что поверил ей.
; Прогуляться, значит?
; Да, свежим воздухом подышать, - подтвердила Эвелин.
; Ну, хорошо… - протянул Говард. Эвелин с благодарностью посмотрела на него. – Хорошо, что ты пришла. А то я бы и не поднялся сам в этой темноте.
; А ты что здесь делаешь? Исследуешь? – спросила Эвелин. Ей ужасно хотелось знать все.
; Вроде того, - подтвердил Говард. Он был поражен тем, что Эвелин так вот просто разговаривает с ним. Обычно она предпочитала молчать. – Я вот думаю, точно ли эта гробница принадлежит Тутанхамону.
Эвелин подняла брови.
; А разве нет? Мой отец убежден, что ты обнаружил великую находку, которую много лет искал мистер Дэвис…
; Ты и Теодора знаешь? – удивился Говард.
; Конечно. Он дружит с моим отцом. Если честно, мистер Дэвис – единственный хороший человек из окружения отца,  которого он очень любит. Он никогда не принуждал меня вести себя как-то особенно при нем. Вот только сейчас он редко к нам приезжает, и отец очень переживает по этому поводу, - Эвелин печально вздохнула.
; Да, Теодор, по словам некоторых моих друзей из Англии, стал очень необщителен. Он ни с кем не поддерживает связь. Я пытался с ним поговорить по поводу экспедиции и того, что ему удалось обнаружить, но Теодор так и не приехал сюда. И меня просил не беспокоить его. Но на днях неожиданно прибыл в Египет и сейчас поселился в моем доме, недалеко отсюда. Я там давно не был и, если честно, сам не видел его с того момента, когда он передал руководство экспедиции мне, - сказал Говард.     
Эвелин с надеждой посмотрела на него.
; Я уже предупредил его о находке и о вашем приезде. - Говард улыбнулся. – Он обещал заглянуть на днях.
На лице девушки появилась радость. Но потом она вдруг произнесла:
; Ты в последнее время очень растерянный. Что-то случилось?
Говард не знал, что ответить. Наверное, Эвелин внимательно за ним следила, раз уж заметила какие-то изменения.
; Я… Ну, я могу тебе рассказать, - Археолог решил отчасти посвятить дочь лорда в свои сны. Он был уверен, что она единственная из всего лагеря его поймет, так как и сама была странноватой. Почему-то Эвелин вызывала у него доверие. – Я вижу необычные сны, Эвелин. В них юноша, читающий молитвы богу Атону, проклинает тех, кто поклоняется Амону… Мне кажется, что это непростые сны.
; Возможно, - произнесла Эвелин. Она сама пыталась найти связь между фараоном Тутанхамоном, существование которого впервые подтвердил Теодор Дэвис, и снами Говарда. Она искренне была уверена в том, что эта та гробница, которую искал Теодор Дэвис. – Говард, а ты не знаешь, что именно это за юноша?
; Я теряюсь в догадках, Эвелин. Но у меня есть одно предположение. – Археолог не хотел рассказывать дочери лорда все, что он сам знает, но что-то ему подсказывало, что она знает куда больше в археологии, чем он думает. – Я нашел много свидетельств о фараоне, который восхвалял бога Атона и даже заменил «фиванскую триаду», тем самым, изменив божество египтян. И думаю, что он как-то связан с гробницей и тем, кто в ней захоронен…- Говард на мгновение замолчал. Он прокручивал в памяти какие-то фрагменты.
; И…
; И это явно фараон Эхнатон.
Археолог почувствовал себя гораздо лучше после того, как высказал терзающие его сомнения Эвелин.
Говард сделал вид, что внимательно рассматривает  поверхность стены. Он вспомнил о своих снах, которые все еще беспокоили его. Вряд ли ему являлся тот, кто захоронен здесь. Эта мысль приходила археологу в голову, но вообще думать о каких-то странных явлениях, будто они действительно есть, ему как-то не хотелось. Поэтому Говард пытался найти всему происходящему нормальное объяснение. И, кажется, ему это удалось.
Но Эвелин почему-то странно посмотрела на Говарда после того, как он произнес имя фараона-еретика. Она явно что-то вспомнила.
; Я слышала от мистера Дэвиса, что он предполагает, будто фараон Тутанхамон по его вычислениям приходиться сыном некоему Аменхотепу. Я точно его не поняла, но что-то такое я однажды подслушала в их разговоре, - Эвелин покраснела.
Говард поднял на нее глаза. Он осознал нечто важное.
; Что? Что ты сказала? – сбивчиво спросил он. Но повторять было не обязательно. Археолог, наконец, нашел связь между своими снами и этой гробницей. – Если Тутанхамон и впрямь сын Аменхотепа, а он же и есть тот самый Эхнатон, то ясно, почему именно он является в моих снах. Но вот зачем?
Хотя его волновало не только это. Говард не понимал, почему Теодор так упорно скрывал от него то, что ему было известно? И почему сам скрывался ото всех?
Они вышли на улицу. Бог Амон-Ра уже возвращался из владений Осириса. Постепенно наступало светлое утро. Говард рассказывал Эвелин все, что приходило ему в голову по поводу раскопок. Та внимательно слушала его, лишь изредка задавая какие-то вопросы. Так они просидели до самого завтрака, когда сонные рабочие только пробуждались от оков сна.
Пробуждался и великий Нил, рассекающий Египет надвое. Бог Хапи, – бог Нила – всенародно любимый египтянами, тучный человек с сосудами в руках, из которых льется вода, дарил жизнь великолепному Египту. А вот и богиня Хатхор – покровительница неба. Она уже озарила людей своим пронзительным блеском синевы. Пробуждался великий Египет в великий день.
; Доброе утро, отец.
Лорд вышел к завтраку. Настроение у него было явно хорошее.
; Доброе утро, Эвелин. Ты давно проснулась? – голос у него был немного заспанным.
; Нет. Но мы с Говардом уже успели поговорить… - начала она, посмотрев на археолога. Тот одобрительно кивнул.
; Хм… - нахмурился лорд. Но видимо решил не затрагивать эту тему. – Я рад, что вы нашли общий язык. А теперь позвольте мне откланяться. Я хочу поговорить с рабочими по поводу раскопок.
Он ушел.
После завтрака Говард отправился в палатку. Он взял свою тетрадь и стал записывать мысли, которые пришли ему в голову сегодняшним утром. Как и любой археолог, Говард вел записи, отражающие всю его работу. Так намного проще в памяти воспроизводились моменты раскопок.
Рабочие все чаще стали говорить о том, что их раскопки ничего не дают, и они здесь просто зря тратят время. Но Говарду было хорошо известно, что такие стычки вполне нормальны во время работы, поэтому старался, как можно меньше обращать внимание на подобные комментарии. Говарду надоело выслушивать все это, и он решил собрать весь лагерь, чтобы объяснить их цели и права.
; Я прошу немного внимания, - начал он. – Только от вашего упорства зависит результат нашей нелегкой работы. Мы много лет безуспешно трудились. И вот теперь, когда цель так близка, вы решили сдаться, только потому, что устали? – Он осмотрел всех собравшихся. Многие очень внимательно слушали его. Лорд одобрительно кивнул. И Говард продолжил: - Если вы не собираетесь дальше сотрудничать с нами, можете уходить. Я готов сам лично пробивать эту каменную плиту, пока не наберется новая бригада. В этом случае ваша зарплата будет обговорена в соответствии с проделанной работой.
Но новость о том, что Говард собирается нанимать новых рабочих, была воспринята очень отрицательно. Бригадиры махали головами и что-то кричали. Им не понравилось то, что их считают неспособными справится с поставленной задачей.
; Сегодня вечером вы сможете заглянуть в чертову гробницу, мсье Картер, - крикнул кто-то из толпы.
; Что ж, я очень рад, что вы готовы и дальше помогать мне. Я беру свои слова обратно и надеюсь на ваше благоразумие.
Говард был доволен. Пока рабочие разошлись на обед, он подозвал Эдварда Кейса. Тот удивился, но быстро нашелся.
; Я в вашем распоряжении, мсье Картер, - сказал он, подходя к Говарду.
Археолог отвел его в палатку. Эдвард не понимал, что происходит, но вопросов не задавал.
; Эдвард, ты человек достаточно опытный в плане археологии. Я работаю несколько лет, а ты более десятка лет участвуешь в различных экспедициях, - начал Говард.
; Я вас не понимаю, мсье… - перебил его Эдвард.
; Давай на «ты». Так вот, я хотел бы у тебя спросить, - Говард остановился, будто не до конца решился посвящать простого рабочего в свои мысли. – Как ты думаешь, эта гробница может принадлежать фараону Тутанхамону, не взирая на печать?
Эдвард облегченно вздохнул. На его лице появилось недоумение.
; Я? Мсье… Говард, а почему тебя так волнует мое мнение? Ведь есть лорд Карнарвон, мнение которого намного весомее моего, - наконец выпалил Эдвард.
Говард заметил, что тот с неприязнью относится к лорду, но решил не зацикливаться на этом.
; Видишь ли, твоему мнению доверяли и доверяют многие известные археологи. Я тоже вхожу в их число. Все пять лет ты твердил, что мы не в тех местах ведем поиски и был прав.
Рыжие брови Эдварда поднялись вверх, а тонкие губы растянулись в улыбке.
; Я много думал по этому вопросу… В общем, я уверен, что гробница принадлежит Тутанхамону, - выпалил он.
; Почему?
; Предчувствие… Оно меня никогда не подводило, ты же знаешь…
; Да, знаю, - задумчиво протянул Говард.
Сегодня утром он хотел рассказать Эдварду все, что ему стало известно. Но рабочий так категорически был уверен в своих словах, что археолога это немного испугало. Нет, он не доверял Эдварду Кейсу полностью, но что-то подсказывало ему, что тот знает гораздо больше, чем следует знать простому рабочему. И даже на мгновение пожалел о том, что вообще начал этот разговор.
; Эдвард, я тебя кое о чем попрошу: собери все материалы, которые имеются в Луксоре, связанные с «Новым царством», - обратился Говард к Эдвард. – Да, и еще, попроси мисс Карнарвон помочь тебе.
; Конечно, Говард.
Эдвард ушел. Археолог остался один в палатке. Мысли Говарда не задерживались в голове и он, утомленный ими, закрыл глаза. Тело археолога опять стало подчиняться неведомой силе.
Вновь болезненный на вид мальчик, сидя за большим кувшином, со злостью смотрел на играющих ребят. Детские голоса были слышны намного отчетливее, а мальчик все повторял: «Смерть Амону! Слава Атону!» А дети смеялись все громче и громче. Вдруг мальчик внезапно вскочил с места и побежал прочь. Слышался глухой звук его детских шагов…
Очнулся Говард спустя полчаса. Его тело словно окаменело. Археолог долгое время пытался прийти в себя после очередного сна. Тут он услышал чьи-то голоса. К его палатке подходили рабочие. Они о чем-то громко спорили.
; Говард… - в палатку вошел лорд Карнарвон. – Ты не поверишь!
В его голосе чувствовался восторг и легкое возбуждение. Когда лорд увидел археолога, у которого явно был нездоровый вид, он осекся.
; Что-то случилось? – спросил он. Говард уже встал. Его немного шатало.
; Нет, лорд Карнарвон, - спокойно ответил он, хотя его била мелкая дрожь. Археолог натянуто улыбнулся. – А вот у вас явно что-то произошло.
; Да! Мсье Пьеро-Лако не сможет сегодня приехать по личным обстоятельствам.… А его помощник Али сильно болен.
; Что? – не поверил Говард. – Вы серьезно?
; Да. Так что мы можем со спокойной совестью пробить отверстие в двери.
Лорд повел археолога к месту раскопок. Рабочие создавали неимоверный шум. Они пришли на обед  и не заметили, как лорд и археолог ушли. Амон-Ра ярко освещал свои владения. Видимо, он перестал бороться с желанием людей постичь тайну древней гробницы. За ними следовала Эвелин. Все шли молча, словно боялись что-то испортить.
Первым вошел Говард, за ним последовал лорд. Эвелин ждала снаружи. Она очень хотела присутствовать при этом событии, но лорд Карнарвон был непреклонен.
Рабочие очистили оставшуюся часть галереи. Археолог зажег свечу, медленно прошел узкий коридор и достиг второй двери. Он взял молоток и аккуратно проделал отверстие в двери, которая легко поддалась. Изнутри вырвалась струя спертого нагретого воздуха, которым почти три тысячелетия назад дышали люди, последними побывавшие в гробнице.
Говард поспешно встал на колени и просунул в отверстие сначала длинный щуп, чтобы проверить, есть ли там пространство. Щуп двигался свободно. Затем он поднес руку со свечой, и наклонился так, чтобы можно было увидеть следующую комнату гробницы. Наступила тишина. Всем не терпелось узнать, что находится за дверью.
; Что ты видишь? – спросил археолога лорд. Но Говард медлил с ответом. А потом сказал:
; Замечательные вещи!
Все внутри гробницы сияло золотом.
*     *     *
Уже стемнело. Амон-Ра спрятал свои величественные лучи и до самого утра ушел в небытие. Недосягаемая красота природы очаровывала всех странников пустыни и смертных, пришедших покорять Египет. Особенно ночью. В это время суток Египет манил своей таинственностью.
Рабочие всю ночь не спали. Они долго разговаривали по поводу находки, пели песни и немного выпивали. Лорд Карнарвон был вполне доволен происходящим и веселился со всеми.
Эвелин втайне от отца отошла прогуляться. Невысокая, худенькая, она привлекала внимание блестящими карими глазами. Пышные черные волосы как всегда были грациозно собраны в прическу на затылке, а розовые припудренные щеки гармонировали с белой кожей лица.
Детство Эвелин (впрочем, как и вся жизнь) прошло в Лондоне. Она жила с отцом, так как миссис Карнарвон умерла еще при родах. О своей жизни она думала очень часто, хотя лорда это мало волновало. Так ей казалось. А воспоминания о детстве вообще напрочь вылетели из ее головы. Наверное, потому, что оно на самом деле было ужасным. Постоянные приемы в доме лорда, его друзья… Перед всеми нужно было показать себя с лучшей стороны. «А ведь им все равно, какая я,» - с горечью думала она тогда. А потом привыкла.
Эти воспоминания нахлынули на Эвелин. Она и не заметила, как отошла на достаточно далекое расстояние от лагеря, в котором в самом разгаре был пир в честь находки. Она присела рядом с одиноким деревцем и стала смотреть на звезды. Зажигались все новые и новые светила, которые веками освещали эту землю, этот мир.
; Тебе не нравится пир? Или ты любишь одиночество? – спросил кто-то совсем близко.
Эвелин вздрогнула от неожиданности. Она быстро повернула голову и увидела…
; Говард! Ты… Ты напугал меня, - только и вымолвила она.
; Прости, - сказал археолог. Говард был молодым и очень красивым мужчиной. Темные глаза, правильная осанка, мускулистое от работы тело, черные волосы и проницательный взгляд делали его необычайно дерзким.
; Ты не ответила на мой вопрос, - спокойно сказал он.
; Нет… То есть, да, - выпалила она. Теперь Эвелин не казалась странной и испуганной. Наоборот, она была очень задумчивой.
; Хм… Странно, раньше я этого не замечал. Ты всегда пыталась быть в центре внимания, несмотря на запреты твоего отца.
; Возможно. Но сегодня не то настроение, - она глубоко вздохнула. – Раскопки закончены, а значит, отец отправит меня обратно в Лондон.
; Но все только начинается! Я поговорю с лордом по этому поводу, - пообещал он.
; Спасибо. – Она с благодарностью посмотрела на него, а потом посмотрела на небо. – Звезды сегодня красивые.
; Да, это правда, - согласился он.
; Говард, а ты давно ищешь эту гробницу?
; Это уже шестой сезон. Но знаешь, Эвелин, это доставляло мне огромное удовольствие. А теперь не знаю, что делать… Теперь и цели в жизни нет. Разве что искать другую…
; Ты говоришь сущие глупости, Говард, - горячо перебила его Эвелин. По выражению ее лица было видно, что она считает иначе: человек всегда имеет цель в жизни. – У тебя рано или поздно появятся новые ценности и желания. Поэтому возможности придется увеличивать. Это и есть цель.
; Пожалуй, ты права, - согласился с ней Говард. – А, позволь спросить, какова цель твоей жизни? Только не говори, что хочешь стать богатой и знаменитой… У тебя ведь есть желания, которые ведут вперед и являются истинными?
; У меня? Неужели ты думаешь, что я вот так расскажу тебе свои секреты?– удивилась дочь лорда.
; Почему же сразу секреты? Самые обычные мечты… Они есть у всех.
; Ну… Я могу рассказать тебе об одной моей мечте детства, которая так и не сбылась. Только обещай не смеяться, - попросила она. Говард кивнул. Для нее этого было достаточно. – Я … я мечтала стать археологом…
; Что? – не скрыл удивления Говард. Он теперь по-другому смотрел на Эвелин, будто узнал ее с иной стороны. Девушка в роли археолога! С виду хрупкая Эвелин оказалась достаточно разборчивой в своих желаниях. Ведь пыльная работа археолога, порой без сна и отдыха, подходила сильным морально и физически людям. Эвелин отвернулась. На ее лице читалось сожаление о сказанном.
; А что? – почти вызывающе спросила она.
; Да ничего. Просто я удивлен, что девушка, которая имеет все, заботиться о таких насущных проблемах…
; А разве я не имею права быть тем, кем хочу …?
; Почему же? Я сейчас понял, что ты сильная и целеустремленная личность, - поправился Говард. – И я обещаю тебе давать уроки во время исследования гробницы.
; Но отец…
; Не беспокойся...
Они долго просидели вдалеке от лагеря, говоря о всякой ерунде. Когда Говард возвращался обратно, он чувствовал радостный трепет и не мог понять, отчего он.
*      *     *
На следующее утро в лагерь приехал египтянин Али, подчиненный Пьеро-Лако. Он, как представитель из департамента должен был следить за дальнейшими раскопками и исследованиями. Именно сегодня Говард смело мог полностью выломать дверь и осмотреть гробницу.
Говард, лорд Карнарвон, Али и один рабочий пошли на место раскопок. Взяв с собой все необходимые инструменты, рабочий аккуратно стал расширять отверстие в двери. Спустя полчаса, проход увеличился до таких размеров, что в него запросто мог пройти человек.
; Думаю, Говард, ты первый, - сказал лорд.
Говард в нерешительности осветил первое помещение. На мгновение он лишился дара речи. Глаза постепенно привыкали к темноте, но различить силуэты предметов так и не удавалось. Наконец, он осмотрел первый попавшийся сосуд и прочитал:
; Тутанхамон…
; Ты был прав, Говард, - раздался женский голос за его спиной. Он обернулся.
; Что ты здесь делаешь, Эвелин! – В ужасе спросил лорд. Лицо его побагровело. – Я ведь тебя много раз предупреждал! Я категорически против того, чтобы ты подвергала себя опасности. Иди наружу, я с тобой потом поговорю.
; Но…
; Простите, что вмешиваюсь, лорд Карнарвон, но я не вижу ничего страшного в том, что мисс Эвелин хочет вести исследования вместе с нами, - вмешался Говард. Девушка с благодарностью посмотрела на него.
; Я вижу… - но голос лорда звучал уже не так грозно. Похоже, он начинал сдаваться. – Только под твоим присмотром, Говард!
; Спасибо, отец, - Эвелин подошла и расцеловала лорда. Тот явно не ожидал этого и сильно покраснел.
; Что ж, думаю, вам нужно немного отдохнуть. Предлагаю устроить небольшой пир, а я еще немного побуду здесь, - сказал археолог.
; Пьеро-Лако запрещает делать подобные действия. Вы можете изучать только в моем или его присутствии, - произнес Али, молчавший все это время. Он с не меньшим удивлением взирал на сокровища гробницы, и с большим трудом вспомнил свои обязанности.
Говард не слушал его. Он просто смотрел на пол, стены, в изобилии засыпанные всяческими предметами. Это был настоящий музейный зал. Некоторые предметы до этого момента никто не видел. Справа от вошедших из темноты выступали три позолоченных ложа, боковыми сторонами которых служили фигуры чудовищных зверей. Головы их были вырезаны с потрясающим реализмом. Немного правее стояли две статуи – две черные фигуры фараона в полный рост в золотых сандалиях и передниках, с булавами и посохами в руках, со священными уреями-хранителями на лбу. Они стояли напротив друг друга. Вокруг них громоздилось множество других предметов: алебастровые сосуды с прекрасными сквозными узорами; сундуки с тончайшей росписью и инструкцией; странные черные ковчеги, из открытой дверцы одного из них выглядывали огромная черная змея, букеты цветов и листьев; красивые резные кресла, золотой трон; целая гора интересных белых футляров овальной формы; посохи и трости разных форм. Слева виднелось несколько нагроможденных друг на друга колесниц, сверкающих золотом. А за ними еще одна статуя фараона.
Осмотрев все это несколько раз, Говард не мог произнести ни слова. Его тело плохо ему подчинялось. Наверное, поэтому он не двинулся с места, а только поворачивался в разные стороны. Но на это никто не обращал внимания, потому что и сам лорд, и его дочь, и человек из Департамента тоже находились в удивительном состоянии. Время пролетело незаметно. Спустя час Говард первый сумел прийти с себя.
; Странно, но где мумия фараона?
; Наверное, мсье Картер, вы нашли еще один тайник. И никакой мумии здесь нет, - ответил ему Али.
; Не может быть! Я знаю, что он здесь, - повысил голос Говард. Он не мог поверить в то, что все его ожидания были напрасны. И прошептал: – Я его чувствую…
Археолог прошел вдоль противоположной стены. Внимание его привлекли деревянные, покрытые черной краской статуи фараона. Это было изображение Ка (души) захороненного.  После смерти Ка покидает тело человека. Днем помогает живым, а ночью возвращается в гробницу. Если мумия повреждена или уничтожена, то Ка вселятся в статую. Между этими статуями Говард заметил еще одну замурованную дверь. Появилась надежда, что за ней находится еще одно помещение.
; Я думаю, нам пора идти, - сказал Али, который ничего этого не видел. – Что передать Пьеро-Лако? Что обнаружен тайник?
; Нет, скажи ему, что Говард Картер единственный в мире обнаружил не разграбленное захоронение, - ответил археолог. Теперь и Али увидел дверь в стене. Его лицо приобрело непонятное выражение.
; Хорошо. Я так и передам. Но, тем не менее, нам пора идти. Необходимо сделать железную дверь и поставить охрану. Но с этим придется подождать пару недель. А сейчас обойдемся одной охраной. Ключи Пьеро-Лако отдаст вам, мсье Картер.
Али протянул руку Говарду, пожал ее и жестом указал на выход.
Весь вечер рабочие и археологи строили догадки о том, что находится за третьей дверью. Говард, вернувшись в палатку к четырем часам утра, сделал записи в тетрадке, последней из которых была: «Я думаю, что в эту ночь почти все не спали».

Глава II. Проклятие фараона. (2 часть)
*  *  *
Ровно в полночь Говард вышел из палатки. Он взял с собой все необходимое: инструменты для пробивания отверстия, фонарик, ключи от двери, переданные ему лордом, которую поставили сегодня днем, дневник и на всякий случай свечу. Нарушить правила Пьеро-Лако было большой глупостью с его стороны. Это обещало закончиться тем, что Говарда могли отстранить от работы. Но сейчас он об этом не думал. Его больше волновало то, что он, несмотря на все запреты и ограничения, сможет воспользоваться своим правом и изучить погребальную камеру. За последние дни Говард не мог найти себе места. Он то и дело пытался понять свои сны, и ему казалось, что у него это получается. Но каждый раз, когда к нему во сне являлся мальчик болезненного вида, он начинал все сначала. Постоянные попытки найти всему объяснения  в какой-то степени угнетали Говарда, но, тем не менее, без этого он жить не мог.
Археолог вспомнил, что этим утором обещал приехать Теодор Дэвис. Его поведение казалось Говарду очень странным. То он уехал без объяснений и не хотел выходить на контакт, то в большой спешке покинул свое укрытие и остановился в доме у Говарда, то, что на протяжении нескольких лет Теодор ни с кем не общался, кроме близких друзей, археолог не мог понять. Он старался придумать этому разумное объяснение, но безрезультатно. Радовало только то, что по приезду Теодора Говард, в конце концов, услышит правду.  Хотя сейчас важнее всего было, конечно, аккуратно, без лишнего шума пробраться в гробницу. Если их кто-то застукает, лорд отправит Эвелин домой, а Говард не хотел этого. И зачем он только впутал ее? Впервые Говард совершил безрассудный поступок, который мог повлечь за собой любые последствия. Возможно, именно новые ощущения восторга и предвкушения чего-то невероятного, мешали остановиться. Но как бы там ни было, жалеть о чем-то слишком поздно. И стоит ли?
Ключ в замке неприятно заскрежетал. В эту ночь Говард попросил рабочих не сторожить гробницу. Лорд, конечно, об этом ничего не знал. Но Говард почему-то был уверен, что предложи он ему прогуляться в гробницу в тайне от директора Департамента, тот бы не отказался.
В темноте мелькнул чей-то силуэт. Говард привык, что Эвелин не носит одежду археолога, поэтому решил, что это кто-то из рабочих. Он на мгновение застыл. Но, увидев длинные волосы, успокоился. Это была Эвелин. Она несла  в руках что-то тяжелое, при этом, умудряясь идти ровно и грациозно.
; Тебя никто не заметил?
; Вроде нет.
; Тогда пошли. Только я тебя умоляю, Эвелин, без лишнего шума и разговоров.
Они тихо спустились вниз по ступеням. Говард зажег фонарь. Знакомая комната ничуть не изменилось, разве что чувствовалось присутствие человека. Статуи возле входа в погребальную камеру все так же находились в состоянии полного покоя и величия, будто ничто не могло повергнуть их в страх или смятение. Все вокруг казалось таким живым, что Говард даже боялся в некоторой степени находиться в гробнице. Все-таки человек не должен тревожить усыпальницы великих царей, которых и так хоронили уже не в пирамидах, а старались спрятать подальше от людей, во все времена пытавшихся осквернить пристанище умершего. Пройдя к этим статуям, Говард аккуратно положил все принесенные им предметы на пол. Эвелин последовала его примеру. Она принесла огромную книгу о Египте. Археолог, конечно, не совсем понял, зачем именно, но спрашивать не стал.
; Я попытаюсь отодвинуть  эти сундуки в сторону, а ты достань из рюкзака молоток и что-то типа железного лома, - попросил Говард. Он думал, что Эвелин не знает, чем работают археологи в таком случае, но ошибся.
; Я прекрасно знаю, что ты имеешь в виду. И не нужно мне на пальцах объяснять, - обиделась Эвелин. Но тут же забыла об этом.
Напряженная ситуация, когда Говард осторожно снял один сундук с другого и передвинул второй, заставила Эвелин замолчать. За этими предметами можно было пробить небольшое отверстие, которое никто бы не заметил, даже если бы оно было изначально, потому что сундуки стояли к стене плотно. Говард приступил к работе. Стараясь стучать как можно тише, он за двадцать минуть пробил в стене лаз, в который запросто пробрался бы человек. Говард собрал камни и выбросил их на улицу, что бы никто ничего не заметил. Вернувшись в гробницу, он увидел, что Эвелин уже пробралась через лаз в другое помещение.
; Что ты там видишь? – спросил Говард, с трудом пролезая к ней. Эвелин молчала. Она стояла напротив чего-то огромного. Говард включил фонарь и увидел нечто потрясающее: внутри этой комнаты, заполняя почти все пространство, стоял огромный саркофаг их желтого кварцита.
; Это невероятно! – воскликнула Эвелин. Она стояла рядом с Говардом и не могла поверить в то, что видела перед собой. – Просто потрясающе!
; Ты права, - только и смог выговорить археолог. Толстый слой скрывал предмет тысячелетней давности. Руки Говарда тряслись от волнения. – Скорее всего, это матрешка.
; То есть? – спросила Эвелин. – Внутри еще один саркофаг?
; Именно так, - кивнул Говард.  – И, наверное, не один.
; Почему ты так считаешь?
; Саркофаг слишком большой по объему. И взгляни вокруг, - археолог указал на многочисленные сокровища. – Думаю, следует ожидать чего-то вроде этого.
Эвелин задумчиво осмотрела саркофаг. Увидеть главный из них вряд ли удастся. Она провела рукой по нижней правой стороне и что-то вытащила. Раздался неприятный звук и Говард подошел к ней. На каменном полу стоял небольшой ящик, внутри которого явно что-то лежало. Эвелин пыталась открыть его.
; Что ты делаешь? Я же просил тебя ничего не трогать! – разозлился Говард. Но, увидев необычный ящик, тут же подсел к Эвелин.
; Говард, смотри, это же канопы! – радостно воскликнула она, не обратив никакого внимания на то, что Говард только что кричал на нее.
; Да, действительно, - согласился он. – Только не смей открывать. Это священные сосуды. Их лучше не трогать. - Но та посмотрела на археолога детским взглядом.
; Я только посмотрю на богов, которых почитали в ту эпоху, - попросила она.
; Ну, хорошо. Только обещай впредь не трогать ничего без моего согласия, - Говард обхватил ладонями крышку ящика и попытался открыть его. Спустя несколько секунд, она поддалась. Он аккуратно поднял крышку с изображением бабуина.
; Смотри, это великолепно! – воскликнула Эвелин.
; Да, ты права. Что ты вообще знаешь о канопах? – Говард вдруг понял, что дочь лорда кое-что соображает в египтологии.
; Это сосуды с органами фараона. Но эти канопы необычны.
Говард был поражен тому, что Эвелин ему сказала. Но он старался этого не показывать.
; И чем же они необычны?
; Вообще, насколько я знаю, египтяне использовали изображения головы человека. Они вырезали их из дерева, а эти головы – головы сыновей бога Хора.
; Бог восходящего и заходящего солнца. – Говард внимательно посмотрел на сосуды.
; Да, - кивнула Эвелин и взяла в руки единственный сосуд с человеческой головой. – Этот больше напоминает обычный каноп. Если я не ошибаюсь – это хранитель печени.
; Бог Имсети, - добавил Говард.
; А это - Кфебех, - Эвелин взяла следующий сосуд. – Сосуд с соколиной головой, хранитель кишок.
Эвелин пристально разглядывала все изображения на предметах. Затем взяла следующий сосуд, и брови ее нахмурились, будто она пыталась что-то вспомнить.
; А этот, с головой бабуина - Хапи?
; Да, хранитель легких, - пояснил Говард. Он был поражен тому, что Эвелин достаточно много знает о фараонах. - А последний с головой шакала - Дуамутеф - хранитель желудка.
; Точно! Я это знала, - с огромным энтузиазмом подтвердила Эвелин.
; Не сомневаюсь. Но где ты училась этому? – поразился Говард. Он прекрасно знал, что для того, чтобы запомнить всех богов, все традиции и обычаи египтян, необходимо много лет практиковаться и научиться применять свои знания в реальных исследованиях. Эвелин покраснела. Когда речь заходила о чем-либо, что лорд Карнарвон категорически запрещал делать своей дочери, та всегда краснела.
; Я… Я тайком брала книги из отцовской библиотеки и читала их по ночам. Мне тогда было тринадцать, - выпалила она и отвернулась.
; Я не верю, - запротестовал Говард. Он заметил, что рядом с Эвелин может вести себя как ребенок.
; Во что?
; В то, что ты так сильно увлекаешься Египтом. Кстати, смотри какие чудесные фигурки, - он указал на огромное количество маленьких фигур, похожих на мумии. - Это ушетби. По-египетски это значит «отвечать». Они работают на фараона после его смерти в загробной жизни. Я полагаю, здесь четыреста один ушетби…
; Почему? – удивилась Эвелин. – Ты так быстро посчитал?
; Нет, конечно. Считали другие археологи, сделавшие находки гробниц в Долине Царей.
; И что же они должны делать?
; Вот, смотри, - указал он на одну из фигурок. – Видишь кувшин? Это, скорее всего, значит, что он должен подавать фараону его священный напиток.
; А почему четыреста один?
; Тридцать шесть надзирателей, а триста шестьдесят пять – на каждый день года. – Говард на некоторое время забыл, что проник в погребальную камеру без разрешения. Но вспоминать об этом сейчас ему как-то не хотелось. И он решил осмотреть помещение. – Смотри. - Говард указал на место над дверью в склеп. Там была надпись на египетском. Археолог долгое время пытался разобрать, что именно там написано. Иероглифы от времени немного осыпались.
; Что там написано? – тихо спросила Эвелин. Она давно выучила характер Картера, и прекрасно знала, что в такие минуты лучше молчать.
; Я не совсем дословно понял, но примерно здесь написано следующее: «Тех, кто потревожит сон фараонов, постигнет смерть».
; Ты точно правильно перевел? Дай  я посмотрю, - Эвелин оттолкнула Говарда и осветила надпись фонарем.  – Я, конечно, плохо знаю египетский язык, но надпись эта выглядит устрашающе. Думаю, ты прав.
Говард хмыкнул. Несмотря на всю серьезность ситуации, он чувствовал легкость.
; Да, ты мне очень помогла, Эвелин. – Говард с улыбкой посмотрел сначала на нее, а потом поднял глаза на надпись и резко произнес: - Нам пора уходить.
; Я не понимаю! Мы только сюда пришли. Неизвестно, как скоро удастся увидеть погребальную камеру. Насколько я знаю, дальше вы будете изучать кладовую. – Эвелин схватила археолога за руку, пытаясь заставить его смириться с той мыслью, что еще несколько часов им придется провести именно в гробнице. – Все равно ты сейчас не будешь спать, просто не сможешь! Давай лучше посмотрим, что там за дверью. Она указала на выделявшуюся в стене темную кладку, находящуюся справа от них. Говард этого не заметил. Он быстро подошел к стене.
; Почему ты сразу не сказала?- Говард позволил себе некоторую грубость в голосе. Его голова кружилась от того, что он увидел. А тут такое!
; Я думала, ты заметил. И вообще, ты просил меня молчать! – вспылила Эвелин.
Она давно подметила, что никак не может говорить с Говардом без некоторого стеснения. Это можно было объяснить тем, что они слишком много времени проводили вместе. Но Эвелин уже не могла представить себе хотя бы завтрака без Говарда. Что уж говорить о том, что она безумно не хотела уезжать из Египта, потому что здесь она получила гораздо больше, чем за всю свою жизнь в Англии. Отец стал уделять ей хоть какое-то внимание, и больше  прислушиваться к ее мнению. А Говард стал настоящим другом, который не видел в ней дочь богатенького лорда Карнарвона, известного египтолога. И это значило для нее очень много. Эвелин даже стало казаться, что их отношения начали выходить за рамки дружбы.
; Извини. Я только хотел сказать, что …. В общем, спасибо, что пошла со мной, и не обращай внимания на эти эмоции. Я просто никак не могу понять некоторых вещей, поэтому иногда позволяю себе слишком многое.
; Я все понимаю, Говард. Я ведь тоже тебя провоцирую. – Эвелин не ожидала подобного объяснения. Она сделала вид, что рассматривает саркофаг. И разве было ей до него дело?  - И вообще, что мы стоим? Ты не хочешь узнать, что там за дверью? Или это тоже запрещено законом и Пьеро-Лако лично?
; Хм…. Ты думаешь, это правильно?
; Я? А ты сомневаешься? Мы ведь пробрались сюда ночью, устроили настоящий разгром, разрушили полстены, и ты осмеливаешься задавать такие вопросы! Говард Картер, вы напоминаете мне моего отца. Но хочу заметить, он бы согласился заглянуть за эту дверь.
; Уж в этом я не сомневаюсь. Жаль, что мы его не позвали, - сказал он. Выражение лица Эвелин вмиг изменилось. Она явно не поняла шутки и молча пошла за инструментами в первую камеру.
Раздался визг. Эвелин с ужасом на лице стояла, прижавшись к стене.
; Что случилось? – спросил Говард, который сразу же выбежал к ней. Увидев причину, по которой Эвелин едва ли не разбудила весь лагерь, он успокоился. Прямо перед ним, глядя на него огромными зелеными глазами, стоял кот пепельного цвета. Он нервно дергал хвостом и не смела шевельнуться.
; Нефрет, что ты здесь делаешь? – наконец придя в себя, спросил Говард. Он осторожно взял его на руки. Нефрет даже не сопротивлялся. Он довольно мурлыкнул и лизнул Говарда по щеке.
; Это… это просто кот? – вздохнула Эвелин. Она держалась за сердце и никак не могла поверить в то, что испугалась милого котика. И только выговорила: – Да, он милый.
; Конечно, это же наш любимый Нефрет. У него очень печальная судьба.
; А у меня будет печальная и нелепая смерть, если этот кот будет пугать меня в гробнице среди ночи. – Говарду показалось, что она говорила вполне серьезно, но успокоился, когда увидел, что Эвелин слабо улыбнулась. Это говорило о том, что с ней все в полном порядке.  – Так что там насчет его жизни?
; Я его как-то спас от смерти. Нефрет свалился в ров, который выкопали при раскопках, и никак не мог  выбраться. Он долго мяукал, пока я его не услышал и не нашел. С трудом вытащив, сама видишь, какой он громадный, я его взял к себе домой. Он несколько раз сбегал, но сам возвращался. Однажды я встретил его в Луксоре. Это было как раз тогда, когда я начал раскопки в последний сезон. Мне показалось, что ему все это не по душе, потому что, когда  я его забрал обратно, он снова сбежал. А теперь вернулся.
; Да, все это странно, - Эвелин поджала губы. – Может, он хочет о чем-то предупредить?
; Это чепуха, Эвелин. Не бери в голову. А знаешь, как он получил свое имя? – Говард попытался отвлечь ее от этих мыслей.
; Как же?
; Сначала я назвал его Нефертити, потому что был уверен, что это кошка. Но потом один мой знакомый сказал, что это кот, и я решил сократить имя прекрасной царицы. Теперь он прекрасный фараон!
; Ты умеешь сделать комплимент. Может, мы примемся за работу? – Эвелин указала на дверь, и взяла кота на руки. Но тот почему-то попытался вырваться. Наверное, Нефрет чувствовал, что его хозяин намеревается делать, и разделять с ним созерцание того, что находится за дверью, он явно не собирался.
; Да, конечно, - кивнул Говард. И посмотрел на кота, который отбежал на несколько шагов от них и громко шипел. – Хотя я не уверен, что мы поступаем правильно.
; И ты говоришь это после того, как мы тайно ночью пробрались в гробницу, минув охранника и моего отца? Я уже не говорю о Пьеро-Лако! Мы пробили отверстие в погребальную камеру и нанесли огромный ущерб древнему построению без разрешения Департамента! Думаю, одна дырка в стене никак не улучшит наш поступок…
; Мм, ты как всегда, права.
Эвелин взяла инструменты и положила их у стены. Говард принялся за работу. Стена легко осыпалась от его ударов.
; Эвелин, я сам туда залезу, а ты жди здесь.
; Еще чего! Я с тобой.
; Но, Эвелин…
; Мне страшно здесь оставаться одной.
; Ну, хорошо, - Говард сотни раз пожалел о том, что взял с собой дочь лорда, но было уже поздно.
Взяв факел, Говард пролез в небольшое отверстие. За ним следовала Эвелин. Оказавшись по ту сторону стены, археолог почувствовал какую-то тревогу. Затхлый запах неприятно проник в легкие.
Говард встал. Он поднял факел и замер на месте.
; Ну и чего ты стоишь? – удивленно спросила Эвелин, отряхиваясь от пыли. Говард ей не ответил. Он лишь указал в пространство, как будто пытаясь охватить то, что находилось в этом помещении. Эвелин подняла голову. – Это… это…
Перед ними открылась потрясающая картина. Очередная камера была настолько огромной, что в ней бы запросто поместился Сфинкс из Гизы. Высокие отполированные стены тянулись в бесконечность. Казалось, ничто не может нарушить покой этого священного места. Ни одна песчинка не сдвинулась с места, как будто все здесь замерло на тысячелетия.
Но даже не колоссальные размеры камеры поразили непрошенных гостей. Посреди комнаты в самом полу находилась правильной прямоугольной формы ниша. Она была похожа на бассейн, отождествляющийся с символом жизни у египтян. Но самое поразительное заключалось в том, что в этом бассейне была вода. Говарду в голову пришло одно объяснение: подземный источник. Но разве может один источник существовать десятки сотен лет?
; Этого не может быть! Просто невероятно! – прошептала Эвелин.
; Ты тоже это видишь? Это ведь не сон? – все еще не пришел в себя Говард.
; Смотри. – Эвелин указала куда-то вперед. Как оказалось, самое интересное и невероятное было впереди.
Подойдя к самому краю бассейна, Эвелин осветила остальную часть камеры. В самом его центре находился храм. Помещение стало в два раза больше и, казалось, не имело конца. Храм был совсем маленьким, но потрясающая архитектура делала его просто чудом света. Говард был в полном смятении. Его словно обдали холодной водой. Он не мог шевельнуться, не то, чтобы что-то сказать. Его охватили самые противоречивые чувства: неужели совсем недавно он и мечтать не мог о том, чтобы найти гробницу Тутанхамона? А тут перед ним открылись вещи, в которые не поверил бы даже лорд Карнарвон. А уж кто-то, но он был склонен к этому больше, чем кто-либо другой.
Говард сделал несколько шагов в сторону. Его тело не хотело повиноваться: настолько он был ошарашен увиденным.  Эвелин стояла на месте. Вдоль стен тянулись десятки факелов. Удивительно, как хорошо они сохранились! Вообще у Говарда складывалось впечатление, что эта камера была построена вчера. Он чувствовал какую-то постороннюю живую энергию, но не мог понять, откуда она исходит.
; Говард, осторожней! – тихо прошептала Эвелин, когда увидела, что археолог пошел вдоль стены. Между стеной и бассейном было небольшое расстояние, но если вдруг сорваться вниз, можно было получить серьезные повреждения.
; Со мной все будет в порядке, Эвелин. Я просто хочу зажечь факел на стене.
Только теперь дочь лорда обратила внимание на факелы. Не смея пошевелиться, словно от этого что-то может измениться, она напряженно наблюдала за каждым движением Говарда. Успешно преодолев узкую дорожку, Говард зацепился рукой за факел, прикрепленный к стене, и зажег его. Что-то зашипело. Причем со всех сторон.  Эвелин была настолько испугана, что упала на пол, закрыв голову руками.
; Что там, Говард? – дрожащим голосом спросила она.
; Это нужно видеть…
Эвелин, после того, как шум прекратился, подняла голову. Перед ней открылся еще более потрясающий вид. Как оказалось, от одного факела зажглись все остальные по всему периметру камеры. Помещение стало в два раза больше. Храм, который по их первому впечатлению стоял посередине, являлся лишь входом в огромный дворец, построенный в честь бога Амона-Ра.  То, что он был построен именно для этого бога, Говард понял по огромной статуе у входа – человека в короне с двумя высокими перьями и солнечным диском. Он был намного величественнее всех тех богов, которых знал Говард. Его руки тянулись вперед, будто даря миру свет. И ни в какое сравнение его могущество не шло с могуществом греческого Зевса или скандинавского Одина, потому что даже статуя божественного Амона излучала огромную силу и энергию, которая могла сравниться только с чувством полного могущества.
Говард осторожно шагнул вперед вдоль стены. Несмотря на то, что он был полностью поглощен увиденным, его разум настойчиво твердил, что их время на исходе. Скоро наступит рассвет, а он не очень-то хотел сталкиваться с лордом в тот момент, когда нужно будет покинуть гробницу. Наверное, поэтому его мысли очень быстро стали более последовательными, и он решил более подробно исследовать эту камеру, чтобы сегодня же приступить к ее описанию. Тайно, конечно. Даже лорд Карнарвон ни о чем не должен знать.
Посреди бассейна археолог заметил каменный мост. Он был сильно поврежден. С краев осыпалась многовековая пыль, проступали трещины. Но присматриваться сейчас не было времени.  Слишком долго они пробыли в погребальной камере. Говард без раздумий пошел к мосту. Озадаченная Эвелин стояла на месте, не решаясь двигаться. Археолога она и не замечала.
Под ногами Говарда что-то хрустнуло. От этого звука Эвелин вздрогнула и посмотрела на археолога.
; Что там такое? – с некоторой опаской спросила она.
; Сейчас посмотрим. – Говард присел. Он хотел, было взять с пола какой-то предмет, но вовремя увидел, что это был обычный жук. – Это скарабей, - спокойно сказал он и собрался идти дальше, как вдруг понял.
; Что? Скарабей? В замурованной камере, в которую три тысячи лет никто не мог проникнуть? Как он сюда попал?
Было видно, что Эвелин охватила паника. Пару часов назад она бы не испугалась даже ожившую мумию, а теперь была в шоке оттого, что увидела обычного жука-скарабея, которых в Египте было полно.
; Эвелин успокойся. Он просто залетел сюда с улицы. Ничего страшного в этом нет, - заверил ее Говард. Хотя самому ему было интересно, откуда мог взяться скарабей. То, что его версия граничила с бредом, было очевидно, потому что этих жуков редко можно встретить ночью, тем более ползающих по гробницам. Затхлый воздух скорее отталкивал их.
Говард старался не обращать внимания на то, что Эвелин не переставала твердить что-то невразумительное о скарабее, решил все-таки пройти мост и осмотреть огромное сооружение, к которому он вел.
; Ты что делаешь? – в ужасе спросила Эвелин, когда археолог минул добрую половину моста.  И быстро, сообразив, что упускает шанс, добавила: – Говард, я с тобой.
Не успел он и рот открыть, как девушка стояла за его спиной. Она удивительно ловко преодолела это немаленькое расстояние. Спустя несколько секунд они уже стояли у входа. Археолог заметил, что стены храма не очень-то пестрят надписями. Это его немного обеспокоило. Немногочисленные иероглифы складывались в проклятия.  Говард стал читать их вслух.
; «Вилы смерти пронзят того, кто нарушит покой фараона»… М-да, это не просто предупреждение. Как ты думаешь? – неожиданно спросил он у Эвелин.
; Перестань меня пугать. Смотри. – Она указала на большой вырезанный в стене глаз. – Это ведь глаз Гора?
; Да. И здесь есть надпись: «Глаз Гора награждает вечной жизнью; и он защищает меня, даже когда он закрыт». Сплошная путаница! – воскликнул Говард.
; Почему? Стены исписаны фразочками в духе древних египтян. Что тебя смущает?
; Да то, что все как-то вперемешку. И символы, и проклятия. Это не слишком похоже на древнеегипетские надписи. У меня такое ощущение, словно все это писали разные люди, причем последний не обращал внимание на надписи предыдущего.
; Может, ты и прав. Но не стоит тратить время зря. – Она кивнула в сторону входа. Звенящая пустота пугала. Но непрошенные гости и не думали отступать.
Первым вошел Говард. Факел в его руке немного дрожал, но скорее не от страха, а от волнения. Кто еще может похвастаться тем, что побывал в единственной не разграбленной гробнице, да еще обнаружил тайную комнату? Не успел Говард пройти и двух метров, как перед ним выросла огромная статуя. Надпись под ней гласила: «Я тот, кто зовом пустыни обращает в бегство осквернителей могил. Я тот, кто стоит на страже гробниц Тутанхамона»…
; Мне немного жутко, - шепотом произнесла Эвелин. Но Говард не обращал на нее внимания. Он был не готов видеть то, что видел этой ночью. И его можно было понять.
Говард пошел дальше. Храм внутри оказался не таким уж и большим, каким казался снаружи. В нем не было ни золота, ни драгоценных камней. Стены тоже были практически пусты. Это было по меньше мере странно. Говарду приходила в голову мысль, что об этом подземном помещении не знали даже египтяне, строившие гробницу Тутанхамона. Но последняя надпись опровергала его гипотезу. Но почему же эти камеры так отличаются друг от друга?
; Здесь что-то не так. Вот только не могу понять что, - произнес Говард.
Он направился к статуе. Она, словно нечто божественное, обладающее огромной силой и мудростью, возвышалась над всем тем, что археолог когда-либо видел. Ее четко выраженную оживленность можно было сравнить со всеми египетскими пирамидами вместе взятыми. Хотя статуя не отличалась ни размерами, ни известностью во всем мире. Говард обратил внимание на то, что в вытянутых вперед руках лежала большая книга. И по все видимости она была золотой. Археолог вытянулся, чтобы достать ее.
; Ты что делаешь? – в ужасе спросила Эвелин. Она подбежала к Говарду, чтобы помешать ему, но тот ловким движением уже достал книгу.
; Это просто невероятно! – воскликнул он.
; Невероятно? – огрызнулась Эвелин. Похоже, теперь в ней пробудился здравый смысл, а Говард наоборот лишился его. – Ты хоть соображаешь, что мы наделали за одну ночь? Нам пора уходить отсюда. И я очень сомневаюсь, что все это сойдет нам с рук, если Пьеро-Лако узнает.
; Эвелин перестань! Мы нашли то, о чем никто и думать не смел!
; Ты потерял самообладание, Говард! Очнись, в конце концов. В первую очередь ты должен знать, что нельзя трогать вещи в гробнице. Ты ведь археолог!  Нас за это по головке не погладят…
; Уже поздно сожалеть. Но ты права, я не думаю о том, что делаю. Хотя какая разница? Я нашел эту гробницу! Я искал ее годами. Многие на моем месте давно бросили бы месить песок в Долине Царей, но я не сдался. Я много лет жил этим, и теперь имею полное право получить то, что хочу!
Эвелин замолчала. Ей вдруг пришло в голову, что Говард просто спятил. Но что-то внутри подсказывало ей, что в его словах есть не просто фанатизм, а нечто большее. Она успокоилась.
Археолог покрутил книгу в руках. Она была непомерно тяжелой. Золотая обложка покрылась пылью, которую Говард теперь пытался стереть. Спустя несколько минут обложка засверкала в свете факела.
; Иди-ка сюда, - подозвал он Эвелин и вручил ей факел. – Посвети.
Эвелин послушно взяла факел в руку и стала светить так, чтобы Говард мог осмотреть книгу. На обложке была какая-то надпись. Археолог стал читать.
; «Когда Звезда Тутанхамона покажется на востоке… и окунется мир во мрак бога Осириса…», - Говард остановился. Видимо иероглифы от времени немного стерлись. Эвелин пытливо посмотрела на него. – Тут что-то не понятно. «… придут к трону отца Тутанхамона два Ястреба и два смертных…».
Говард опять замолчал. Он пристально рассматривал символ Амента –Подземного мира, изображенного на обложке под символами смертных, и Анкх – символ вечной жизни, находящегося рядом с символом Ястребов.
; «…первые обретут покой на Земле, а вторые – в Подземном мире». - Говард посмотрел на Эвелин. Та слушала очень внимательно.
; Там больше ничего не написано?
; Написано. «Смертный, посмевший побеспокоить богов из канопов в день великого фараона Тутанхамона, чтобы узреть тайну Мира, будет наказан мучительной смертью. И спасти его из мира бога Осириса смогут Ястребы…».
; И что все это означает? – спросила Эвелин.
; Я пока не знаю. Но уверен, что ничего хорошего.  -  Говард покрутил книгу в руках, пытаясь открыть ее, но безуспешно.  – Похоже, здесь нужен ключ.
Он указал на углубление в обложке. Оно было еле заметно, но опытный глаз любого археолога быстро подмечает такие вещи.  Вдруг Говард услышал громкое мяуканье. Было такое ощущение, что кот (а археолог узнал Нефрета) чем-то напуган.
; Мяууу… Мяууу…
; Нефрет? Нефрет, иди сюда! – Говард быстро положил книгу на место и, схватив Эвелин за руку, побежал к выходу.
Кота нигде не было. Но мяуканье его слышалось в первой камере. Когда они вошли в нее, то обнаружили Нефрета у статуи фараона. Вид у него был довольный. Он пристально смотрел на коридор, ведущий к выходу, при этом умудряясь поглядывать на Говарда. То понял, что кот чувствует что-то нехорошее, и решил начать восстановить стену. Он аккуратно положил на место передвинутые предметы, очистил пол от камней. Потрясенные от увиденного, Говард и Эвелин направились к выходу.
Было еще темно. Звезды усыпали голубое небо, создавая ощущение невесомости. Каждый, кто смотрел на них, мог ощутить ее.
Говард, выйдя из гробницы, резко почувствовал, что попал в другой мир. И этот мир теперь казался ему немного чужим. Он пошел провожать Эвелин в ее палатку. Дойдя до нее, девушка неожиданно запихнула археолога внутрь. Тот не сразу понял, что случилось. Но Эвелин не дала ему возможности спросить, закрыв его рот ладонью.
; Там мой отец! – прошептала она в ужасе.
Говард, наконец, освободился из объятий Эвелин, и аккуратно выглянул из палатки. И, действительно, лорд Карнарвон вышел из палатки и направился в другую сторону от лагеря.
; Я думаю, он решил прогуляться, - сказал Говард.
; Возможно. Но сейчас четыре часа ночи. Какие могут быть прогулки?
; И это говоришь ты? - усмехнулся Говард.
Он еще немного подождал, пока лорд отойдет подальше, и направился в свою палатку.
*  *  *
На утро следующего дня в лагерь приехал тот, кого Говард больше всех на свете жаждал видеть. Измученный постоянными переездами Теодор Дэвис выглядел неважно. Его волосы стали еще белее, а лицо совсем потеряло былую уверенность.  Когда-то мудрые глаза стали заметно краснее от недосыпания. С этим стариком очевидно что-то происходило. Вот только никто после того, как Теодор нашел таблички с надписью имени фараона Тутанхамона, не видел его. Хотя многие и утверждали, что он появлялся в самых разных местах, но пределов Египта не покидал.  Он много лет тщательно заметал следы, скрываясь то в Мемфисе, то в Абидосе, то в Абусире. Но по утверждениям его знакомых, Теодор последние два года жил в пределах оазиса Харга. И этому тоже не было подтверждений.
Говард, узнав, что Теодор Дэвис уже прибыл в лагерь, быстро покинул свою палатку, и направился прямо к нему. Как оказалось, Теодор беседовал с лордом. Причем, зная их натянутые отношения после того, как старый археолог тайно скрылся, лорд делал это слишком доброжелательно.  Произошедшая между ними размолвка напрочь разрушила некогда существовавшую дружбу. Лорд вообще выглядел неважно. Говард даже подумал, что тот и не ложился спать.
; Доброе утро, Теодор, - поздоровался он. – Столько лет от тебя не было никаких вестей… У тебя все в порядке?
; Раз уж я приехал сюда в такой торжественный момент, дабы сообщить недобрую весть, значит, нет, - сухо ответил старик. Он всегда с большой неприязнью относился к Говарду, так как тот занял его место в раскопках гробницы Тутанхамона. Неудивительно, что он так ничего ему и не сообщил о своих кратковременных исследованиях. Хотя Говард был уверен, что Теодору Дэвису удалось многое узнать.
; И какая же весть заставила тебя столько времени прятаться от нас, а потом заявиться в тот момент, когда раскопки двигаются к своему логическому завершению?
; А вот об этом нам стоит поговорить наедине. Только ты и я, Говард. Простите, лорд.
Лорд, сощурившись, посмотрел на гостя, и пошел встречать исследователей, которые с минуты на минуту должны были приехать из Луксора. Ему почтительно согласился оказать содействие директор Химического Департамента Анжел Лукас, старый знакомый лорда и графа Хеймона. Он должен был прибыть в качестве химика-реставратора. К нему присоединились историк Дэвид Брэстед и знаток египетского языка Адам Гардинер. Впереди у них было много работы, поэтому лорд решил не зацикливаться на Теодоре и его тайне, которую он так тщательно скрывал.
А Говард тем временем пошел с Теодором к берегу Нила. Они шли молча. Когда археолог увидел Нил, царящий вокруг него покой, дыхание у него перехватило. Он так увлекся раскопками, что давно не приходил в свой домик на берегу этой величественной реки.
; Бог Хапи преданно служит египтянам, - первым нарушил тишину Теодор.
; Боги Египта вообще очень преданны. Они не покидают свой народ, даже когда тот в них не верит, - подтвердил Говард.
Беседа их начиналась как-то непринужденно и легко, чему Говард был очень рад.
; Да. Но с другой стороны ни один народ в мире не будет верить в то, что Нил вытекает из пещеры подземного царства.  – Теодор как-то странно посмотрел на Говарда. Тому показалось, что Нил возвращал ему забранные Египтом силы, молодость. Так его глаза сверкали только тогда, когда он совершал важное открытие.
; Что тебе помогает на этот раз? – спросил Говард.
; Тайна, сокрытая от вас всех. Не знаю, почувствовал ли ты до сих пор, но эта гробница ведет к истине, которую так жаждет знать лорд. Будь внимателен, он может совершить ошибку, поддавшись искушению.
; Что ты имеешь в виду. Я не вижу смысла говорить загадками. Нас здесь никто не услышит.
; Он все слышит. – Теодор указал на Нил. Его старые голубые глаза не отражали реку, потому что та просто растворялась в них.
; Бред! – раздраженно сказал Говард. – Мне говорили, что ты сошел с ума за это время, но я почему-то не верил.
; Ты ведь видел Его, так? Он являлся к тебе в видениях?
; Кто?
; Отец Тутанхамона. Отец новой религии. Отец Атона.
Говард посмотрел на Теодора. Тот, не отрывая взгляда, взирал на Нил.
; Что ты сказал?
; Он предупреждает тебя. Он просит помощи. И он воздаст за нее.
; Откуда ты все это знаешь? Эвелин ведь не могла…
; О, нет. Эвелин здесь не при чем. – Теодор неожиданно для Говарда оторвал взгляд от реки и посмотрел прямо на него. -  Ты сам творишь эту историю. Не знаю почему, но боги выбрали именно тебя. Тебе предстоит изменить ход событий. Но для этого ты не должен сопротивляться. Смерть не будет выбирать, она просто пролетит над нами, и тот, кого она настигнет, упокоится в царстве Осириса, несмотря на то, в какого бога он верит….
; Что ты говоришь? Все будут живы… - Говард стал понемногу вникать в то, что говорил ему старик. И смысл сказанного его очень пугал.  – Так все это было неспроста…
; Да, сынок. Но ты не должен пугаться. Битва Амона и Атона тебя не коснется. Боги сами начнут эту войну и сами ее закончат. Тебе нужно будет… - старик замолчал.
; Что нужно будет?
; Это ты узнаешь сам. Позже. Я толком не знаю, что будет дальше.
; Но откуда ты знаешь про сны? – Говард не собирался отступать, несмотря на то, что Теодор больше не хотел ничего говорить.
Наступило молчание. Археолог смиренно ждал ответа, а старик все молчал. Над Нилом пронеслась какая-то необычайно красивая птица. Это был фламинго. Говард даже успел удивиться, что фламинго летит один. Обычно эти птицы летают огромными стаями. Как только он подумал об этом, птица, словно камень, полетела вниз. Был слышен только всплеск воды, и тот был глухой. Больше никаких признаков того, что секунду назад здесь была живая птица, не было. Только картина перед глазами археолога.
; Хапи дарит жизнь, но он требует за это плату, - мрачно сказал Теодор. -  Так делают все боги Египта. С меня потребовали молчание. Поэтому я не могу ответить на твой вопрос, иначе участь моя будет не лучше, чем участь этой несчастной птицы.

*  *  *
Лорд Карнарвон обсуждал план их дальнейшей работы. А именно в нее входила предварительная консервация особенно хрупких предметов. Такова была задача на ближайшие несколько дней. Сейчас же старые коллеги обсуждали то, что скрывается за двумя дверями, которые были обнаружены, и так ли страшно предупреждение графа Хеймона. Анжел Лукас не переминул промыть косточки Пьеро-Лако, который, по его мнению, слишком тщательно следил за раскопками, тем самым, мешая их дальнейшему благоприятному развитию.
Ближе к обеду подъехал Луи Колленджер. Он, как всегда, был в хорошем настроении.
; Ну что, господа, не мешало бы выпить холодный каркадэ, чтобы понизить давление. А то сердце совсем расшалилось, - весело сказал он.
; Спасибо, я откажусь,  - устало сказал лорд. – Мне бы кофе.
; А вот мы с Дэвидом не против. Национальный напиток Египта бодрит лучше любого портвейна. Не так ли, Луи? – подмигивая, спросил Анжел. Он тоже был весельчаком, вот только не всегда.
Беседа продолжилась в палатке, где старые друзья пили кто чай, кто кофе и обсуждали светские новости. Вот только лорд сегодня был не очень разговорчив. Он все время о чем-то думал, и старался не замечать пристального взгляда Луи, который знал его лучше всех. Но намеренно при остальных спрашивать у лорда, что является причиной его столь невеселого состояния, он не решился.
Вскоре, обсудив жизни самых богатых и влиятельных людей Англии, речь опять зашла о гробнице и ее открывателе.
; Господа, у меня нет сомнений в том, что лорд Карнарвон и мсье Картер станут самыми популярными личностями среди всех археологах. Я уже молчу о египтологах. – Луи поднял бокал с напитком вверх. -  Эти два потрясающих человека достойны пронести венок славы через века, так как они заглянули и позволили заглянуть нам на три тысячи лет назад и узреть тайны самой лучшей древней цивилизации!
; Луи, друг мой, ты же прекрасно знаешь, что узреть тайны такого уровня нам никогда не удастся. Мы слишком слабы и мелочны, чтобы стать достойными…
; Брось, Джордж, Луи прав, - перебил его Дэвид. – Ваша работа не идет в сравнение ни с одной из захоронений Гизы. Вы нашли единственную не разграбленную гробницу! Понимаешь смысл этих слов? Единственную!
; И последнюю, - добавил Анжел. – Насколько нам известно, в Долине Царей больше нет гробниц. Даже немного грустно. Теперь нам придется искать в других местах, а уж там явно ничего подобного обнаружить не удастся.
; Вы все, конечно, правы, - согласился лорд,- но смею вас уверить, что тайны этой гробницы хватит нам до конца жизни. И вряд ли кто-то из нас сможет похвастаться, что разгадал ее. Как бы печально это не звучало.
Взгляд лорда устремился в даль. Он с грустью еще раз посмотрел на присутствующих и тихо встал. Луи даже не заметил, как лорд удалился из их компании и направился к гробнице. Охрана стояла с раннего утра. Лорд хотел, было пройти внутрь гробницы, но потом вспомнил, что Пьеро-Лако приказал поставить железную дверь с замком. Ключ он с большим негодованием передал Говарду через лорда. Директор Департамента и догадываться не мог, что у Джорджа Карнарвона есть привычка делать дубликат на все ключи, которые попадают к нему в руки.
Огромный соблазн, который появился совершенно внезапно, заставил лорда ощупать холодный ключ у себя в кармане. Тот приятно скользнул в руке. Осталось только отдать приказ охране, и он без труда сможет вновь вдохнуть спертый воздух гробницы и увидеть то, что видел этой ночью. Его губы уже приготовились что-то сказать, но разум почему-то не хотел вливаться в задуманную лордом картину. Его словно останавливало невидимое и неосязаемое существо, предупреждающее об опасности. Но тем сильнее хотелось оставить страх и сомнения позади.
Он сделал шаг вперед. Еще один…

Глава III. Тысячи лет назад...не окончено.
Прибыв в Долину Царей в лагерь, Говард вдруг обнаружил, что там его давно ждет Пьеро-Лако и его помощник Али. Они бесцеремонно заняли его палатку. Помимо директора Службы Древностей на территории находились участники исследований. Причем Говард не без интереса смотрел на Луи Колленджера и Анжела Лукаса.
; Добрый вечер, мсье Картер. А мы вас, было, заждались, - громко произнес Пьеро-Лако.
; Добрый вечер, - спокойно ответил Говард.
Эвелин осталась на улице. Она быстро сообразила, что прибытие столь важных гостей ничего хорошего не сулит. Дочь лорда обошла палатку, чтобы ее никто не заметил, и решила подслушать.
; Меня поражает ваше равнодушие, - продолжил Пьеро-Лако. При этом его руки нервно сжались на уровне груди, а глаза странно заслезились, будто от дыма. – Вы словно и не замечаете тех событий, которые произошли в последнее время…
; Простите, о каких событиях вы говорите? О болезни лорда Карнарвона? Тут вам придется мне объяснить: при чем здесь я? – Говард не совсем понимал, чего именно хочет от него директор. Но он  совершенно точно и откровенно намекал на то, что Говард напрямую виновен в недомогании лорда.
; Ах, причем? – взорвался Пьеро-Лако. – Действительно, причем? А вы не думаете, что должны нести ответственность за смерти двоих рабочих, которые, смею напомнить, работали под вашим руководством?
Говард с недоумением посмотрел на директора. О каких смертях он говорит? Неужели кто-то умер?
В разговор вмешался Луи. Он весело потер маленькие пухлые руки и сказал:
; Я же вам говорил, друг мой, Говард здесь не при чем, - обратился он к Пьеро-Лако. При этом лицо директора странно перекосилось. – Мало того, он представления не имеет о том, что произошло этим трагическим вечером.
; Так, может быть, вы мне все объясните? - вмешался Говард. – Я вас правильно понял: кто-то умер?
; Так точно, Говард, - будто бы с радостью, отрапортовал Луи. - Тадрос Бутрос и Джонни Бельони. Их тела нашли несколько часов назад, практически сразу после вашего отъезда. Они умерли в палатках, словно их время пришло. – Голос Луи стал совсем тихим и немного таинственным. - Пьеро-Лако это показалось весьма странным.
; Еще бы, - подтвердил директор. – Более того, я требую полного подчинения мне и Департаменту, мсье Картер. В противном случае, нам придется применить силу.
; Вы хотите арестовать меня? – удивился Говард. Он понял, на что намекал директор.
; Почему же сразу так! Директор Департамента имел в виду вовсе не это, - отмахнулся Луи.
; Именно это. Я вас арестовываю, мсье Картер, имея все на то основания. Вы обвиняетесь в халатном отношении к своей работе. Более того, вам грозит серьезное наказание за то, что вы без разрешения Департамента вскрыли погребальную камеру…
Повисло долгое молчание, которое нарушали неубедительные смешки Луи. Он словно говорил всем своим видом, что этого не может быть чисто теоретически.  А Анжел вскинул свои густые брови, и, наконец, решил принять участие в этом нелегком разговоре.
; У вас есть доказательства, Пьеро? – тихо спросил он. – Вы ведь прекрасно понимаете, что ваши слова можно прировнять к пустому звуку. Если, конечно, нет достоверных источников, которые бы подтверждали вашу правоту.
; А вот тут смею сказать, что доказательства у меня есть, - четко ответил директор. – Мсье Мехрез, который начал работу сегодня утром, обнаружил, что в двери, ведущей в погребальную камеру, есть небольшое отверстие. Причем сделано оно было не три тысячи лет назад, а совсем недавно. И если я правильно понимаю, никто, кроме вас, мсье Картер, не мог его пробить. Я запретил Гамалю совершать какие-либо действия до того момента, пока руководство над экспедицией не перейдет в мои руки.
; Почему доктор Мехрез не рассказал мне? И вообще по плану мы должны были изучать кладовую. – Говард старался выведать побольше необходимой ему информации и отвлечь Пьеро-Лако.
«Значит, в погребальной камере они не были», - с облегчением подумал археолог. Все обвинения Пьеро-Лако представлялись ему несущественными и пустыми. Теперь его больше волновало то, как бы поскорее избавиться от неприятного общества директора Департамента, и проникнуть в гробницу.  Да, да, несмотря на всю сложность ситуации, Говард мог думать о таких вещах. Ему хотелось оказаться рядом с саркофагом, скрывающим мумию фараона и прикоснуться к его тайнам.
Думая обо всем этом, Говард и не заметил, как взгляд его стал стеклянным. Но это заметил Пьеро-Лако.
; Признаюсь, я так же нетерпелив, как вы. Мне тоже хочется узреть то, что находится под моим носом и является открытием века.  А доктор Мехрез всего лишь на всего пешка в моей игре за право Департамента вмешиваться в подобные экспедиции, дабы уберечь Египет от полного грабежа. Ведь вы грабите мою страну, перевозя ценные предметы тысячелетней давности в свои столицы, которые сами же считаете великими. Но нет ничего величественнее Египта…
Пока директор размахивал руками, словно заядлый фанатик, защищающий честь своего мнения, Луи и Анжел отошли от него и стали прямо перед Говардом. Тот сразу понял, на чьей стороне старые друзья лорда.
; Египет вырастил меня и дал силы бороться с такими самовлюбленными людьми, как вы… - продолжал он.
Луи и Анжел лукаво переглянулись. Стоявший в углу Али, которого не было не видно не слышно, вдруг встрепенулся, увидев это. Он стал дергать своего начальника за рукав, но безрезультатно.
; Вы, конечно, во многом правы, уважаемый Пьеро, но вы упускаете одну немаловажную деталь: мы с мсье Лукасом не разделяем вашей позиции. Более того, нам она кажется смешной. – Луи, стоявший как скала перед Говардом, решил обратить на себя внимание. И ему это удалось. Директор замер с поднятыми на уровне груди руками, и уставился на него.
; Что-что? Я вас плохо расслышал, мсье Колленджер. Мне на секунду показалось, что вы не хотите сотрудничать с Департаментом. Ну, это, конечно, не так.
; Именно так, - все так же весело подтвердил Луи. – Более того, мы, как члены экспедиции, попытаемся уменьшить ваше право на арест Говарда Картера,  который, между прочим, развивает вашу культуру своими исследованиями.
Говарду показалось, что Пьеро-Лако на мгновение замешкался. В его глазах появилось искреннее недоумение. Он перестал нервно трясти руками, и перевел свой неприятный взгляд на Луи и Анжела, в лице которых он совсем недавно видел единомышленников.
; Но вы не смеете ослушаться моего приказа! Я обладаю полномочиями, которые могут лишить вас права принимать участие в экспедициях…
; Для выполнения приказов есть такие люди, как вы, - перебил его Анжел.
Он долго терпел всяческие оскорбления в адрес Говарда и их лично. Но Пьеро-Лако среди людей был известен так же как провокатор, способный вывести на эмоции абсолютно любого человека. Даже такого спокойного и обычно молчаливого, как Анжел.
; И что же вы сделаете? – дрожащим голосом спросил он. Директор пытался держать себя в руках и говорить спокойно, но безрезультатно.
; Конечно, мы не станем вас заставлять покинуть лагерь. Но если вы этого не сделаете, мы будем вынуждены применить силу, - ответил ему Анжел.
Пьеро-Лако достал платок из кармана жилета и протер потный лоб. Его руки тряслись. Он молча развернулся, кивнул Али и направился к выходу.
; Вы обязательно пожалеете об этом, - сквозь зубы промолвил он.
; Надеемся, - усмехнулся Луи.
Когда директор Департамента ушел, Луи довольно потер ладони и тоже направился к выходу.
; Наша миссия выполнена, Анжел. Может, по стаканчику пива? Уж больно оно здесь вкусное.
Анжел поднял свои ничего не выражающие глаза и кивнул, выражая согласие. Когда Луи покинул палатку, он подошел к Говарду и сказал:
; Чтобы вы не задумали сделать, Говард, помните: кошка ведет в правильном направлении.
Что значили эти слова, археолог так и не понял. Он еще не успел выйти из палатки, как в нее вбежала Эвелин. Лицо ее было красным от волнения.
; Нет, он просто наглец, этот Пьеро! Как он посмел обвинить тебя в смерти двух рабочих? Это…
; Эвелин, милая, все нормально. Главное, что друзья твоего отца вытащили меня из этой передряги. А теперь нам нужно идти, - поторопил ее Говард. – Тебе стоит переодеться.
Он достал новый костюм, состоящий из черных штанов и белой рубашки. Так как Говард был значительно крупнее Эвелин, та с интересом посмотрела на него.
; Я не думаю, что буду выглядеть в этом прилично, - поджав губы, произнесла она. – Ну, хорошо. Я так предполагаю, что у меня нет выхода.   
; Ты правильно предполагаешь.
Пока Говард отвернулся, Эвелин быстро переоделась. Одежда немного висела на ней, но выбирать не приходилось. Говард собрал все необходимое, и они направились к гробнице.
Единственной трудностью перед собой они представляли охрану. Но на  свое удивление Говард обнаружил, что никакой охраны у входа не было. Можно было только предполагать, куда она подевалась. Эвелин смело высказала мысль о том, что охранники просто испугались проклятия. И была права.
Они открыли дверь и вошли внутрь. Говард ощутил, будто он оказался в другом мире. Его тело преодолело невидимую преграду, и они оказались по ту сторону. Теперь в воздухе летал дух нереальности.
Археолог обнаружил, что за несколько дней, пока он отсутствовал, исследователи успели наполовину опустошить переднюю комнату и расширить проход в погребальную камеру. Многие предметы были вынесены и отправлены на реставрацию. Говард отметил, что особенно хрупкие вещи не трогали, оставив их на потом.
Говард подошел к входу в усыпальницу, и тут на него упал свет. Он явно был не от факелов, которые они разожгли. Археолог поднял голову и увидел, что через вентиляционную трубу, которую построили специально для небольшой циркуляции воздуха, на него падает свет звезды.
; Если я не ошибаюсь, эта труба направлена на восток, - сказал он. Эвелин ему кивнула, хотя проблемы с географией у нее были еще со школы. – Тогда все сходится: «Когда Звезда Тутанхамона покажется на востоке… и окунется мир во мрак бога Осириса»…
Они переглянулись. Появилось ощущение, что все это не правда. Но деваться уже было некуда. Проходя мимо саркофага, Говард увидел, что все канопы разбиты, кроме того, что находился в его кармане. Но останавливаться они не стали, потому что времени было совсем мало. Директор Департамента мог явиться в любую минуту с подкреплением, чтобы арестовать археолога.
Благополучно миновав усыпальницу и войдя в последнюю и самую загадочную камеру, в которой находился храм Амона, Говард и Эвелин подняли факелы. Вокруг царил мрак. Настенные факелы перегорели. Они направились к храму. Несколько минут спустя Говард уже крутил в руках книгу. Он специально забрал у лорда каноп, чтобы опробовать крышку с головой бога Имсети в качестве ключа. Когда он сделал это, внутри книги что-то щелкнуло. Но не успел Говард открыть ее, как послышались чьи-то голоса.
; Идемте. Вы не должны отставать. Иначе тайны богов скроются от вас…
Эвелин схватила Говарда за руку.
; Что нам делать? – шепотом спросила она.
Голоса слышались все отчетливее. Говард успел уловить в интонациях главного говорящего что-то знакомое. Или ему показалось, или один из людей был действительно Эдвард Кейс. По всей вероятности он вел кого-то в гробницу. Причем этот человек явно болел, потому что Эдвард кричал на него за то, что тот медленно идет.
; Ну же, ну же, поторапливайтесь! Нас могут услышать. Вот тогда вы точно не узрите тайны… - словно угрожая, говорил Эдвард.
; Тайны… Бессмертные… - бормотал второй человек.
; Нам нужно что-то предпринять, - наконец, вымолвила Эвелин.  – Мы же не можем просто спрятаться!
; Стой тихо, - попросил ее Говард.
Он передал ей книгу и пошел к выходу. Сделав пару шагов, археолог услышал мягкие шаги и мурлыкание.
; Нефрет! Брысь! Иди отсюда, - шикнул на кота Говард. Но кот словно и не слышал.
Голоса утихли. Говарду показалось, что его услышали. Не успел он, повернуться, чтобы позвать Эвелин, как та громко закричала. Говард резко обернулся. Девушка держала в руках книгу, которая излучала золотистый свет. Он стал расползаться, охватывая все пространство.
; Что ты сделала? – спросил он. Уши его заложило. Непонятно откуда появился жуткий шум.
; Я только открыла книгу, - крикнула та.
Наконец, шум стал утихать. Все закончилось так же быстро, как и началось. Книга выпала из рук Эвелин. Свет уже не слепил глаза. Эвелин и Говард, словно зачарованные, смотрели в одну точку. Перед ними возникла большая завеса размером с дверь. Она была легкой и неосязаемой. Так и хотелось потрогать ее, утонуть в ярком свете.
Эвелин первая шагнула вперед. Ее будто загипнотизировали. Говард не успел схватить ее за руку. Дочь лорда исчезла. Только золотистая вспышка появилась после того, как последняя прядь волос скрылась за завесой.
Томительная тишина стала оглушающей. Ни единого звука, ни единого шороха. Говард был просто ошарашен увиденным. Теперь и он сделал шаг навстречу неизвестности. Он не мог не пойти за Эвелин. Под ноги ему бросился Нефрет. Он опередил хозяина и тоже скрылся в золотистом сиянии. «Кошка ведет в правильном направлении», - всплыли в его голове слова Анжела. Секунда, и Говард ощутил дуновение ветра и холодное прикосновение воздушного дождя. Теперь его не было в этом мире…
За ними все это время наблюдали двое вошедших в гробницу людей. Один из них опирался на другого. Они были в черных плащах с капюшоном, скрывающим их лица. И они тоже направились к завесе, которая поглотила их.
«… придут к трону отца Тутанхамона два Ястреба и два смертных…»

*   *   *
; Где мы? – первой спросила Эвелин.
Они находились в каком-то маленьком помещении. Вместо пола там был песок, а стены полностью отгораживали их от внешнего мира. Только небольшой проход маячил впереди, но от сильного головокружения Говард еще не отошел, поэтому его качало в разные стороны. А вот Эвелин чувствовала себя вполне нормально. Она взяла в руки кота, который довольно терся об ее ногу, и пошла к выходу.
В лицо ей ударил солнечный свет. Она зажмурилась. Когда же Эвелин открыла глаза, перед ней появилась новая, совершенно потрясающая картина.
; Это просто невероятно!
; Что там? – подходя, спросил Говард. Он более или менее пришел в себя. По крайней мере, его уже не шатало.
Но отвечать на этот вопрос не было смысла. Перед ними открылся вид сверху. Как оказалось, здание, в котором они находились, было на высоком поднятии. Оно напоминало наблюдательный пункт. Вниз с каменистой горы вела опасная узкая дорожка, но достаточно широкая, чтобы там проехала повозка.
Природа вокруг была пропитана некой первозданностью. Она была чиста и наивна, словно губительная человеческая цивилизация еще не коснулась ее.
Из наблюдательного пункта Говард, Эвелин и непосредственно Нефрет созерцали великолепный город-храм. Высокие каменные стены были исписаны иероглифами. Это можно было увидеть, потому что они находились  менее чем в тысячи футах от города. Огромные изображения богов, абсолютно не поврежденные, будто их выбили совсем недавно, в первую очередь привлекли внимание археолога. Перед воротами возвышалось восемь статуй, по четыре с каждой стороны. Статуи явно изображали фараона, сидящего на троне.
Город тянулся вглубь, принимая форму прямоугольника. Так как Говард и Эвелин находились значительно выше уровня земли, они увидели и то, что находилось в самом городе. Выложенная мозаикой дорога вела к огромному бассейну. Вдоль нее тянулись маленькие статуи, напоминающие Аллею сфинксов в Луксоре.  За бассейном находилось то, ради чего любой археолог, не задумываясь, отдал бы жизнь. Предшествуя храму, после бассейна тянулась длинная лестница с каменными ступенями, ведущая к входу. Сам же храм, имея потрясающую архитектуру, был отчасти закрыт высоченными колоннами, возвышавшимися вокруг него. Казалось, человеческие руки не могли сотворить подобное. Колонны были удивительно пропорциональными с геометрической точки зрения, что придавало им некую зеркальность. Сверху они были соединены многотонными плитами, которые неизвестно как оказались на такой высоте. Над храмом возвышалась самая колоссальная статуя, которую когда-либо приходилось видеть и Эвелин, и Говарду, и Нефрету. Исполинских размеров божество (а археолог сразу узнал этого бога) было фактически закрыто за не менее большим солнечным диском, который оно держало в руках, и от которого отходили длинные солнечные лучи, заканчивающиеся кистями рук с символами жизни.           
; Атон! – едва вымолвил Говард. Он первым нарушил тишину, которая длилась несколько минут, пока они созерцали город. – Бог Солнца при Эхнатоне…
; Да, но Ахетатон давно разрушен, - удивилась Эвелин. Она не совсем понимала, что происходит. Говард оторвал взгляд от завораживающей картины, и посмотрел на дочь лорда.
; А ведь ты права, - протянул он. – Раз Ахетатон разрушен, и вообще он находится в сотнях тысяч футов от Долины Царей, аж в Телль аль-Амарне, то где мы?
; Боюсь, мы… Мы в прошлом, - с трудом выговорила Эвелин.
; Да брось ты…
Но Говард не успел договорить. Эвелин указала на группу людей, одетых только в набедренные повязки, которые приближались к ним. За поясами у них было оружие. Вслед за ними следовало несколько колесниц. В общей сложности, людей было около тридцати.
Одна из колесниц явно выделялась среди остальных. Она была богато украшена драгоценным металлами и камнями. Как успел заметить Говард, в ней находился высокомерного вида мужчина. Он тихо разговаривал с одним из вельмож, который важно сидел рядом с ним. Руки их были украшены множеством колец, а одежда была сделана из натурального льна.
Колесница пронеслась по дороге, оставляя позади себя столбы пыли, смешанного с песком, и остановилась у подъема в наблюдательный пункт. Навстречу высокопоставленному лицу вели связанного за руки человека. По всей видимости, он был прокаженным. Через несколько минут колесница развернулась в сторону города, за ней следовали слуги со связанным человеком. Говард сморщил лицо, когда увидел множество ран на теле раба, оставленные плетьми.
У пункта осталось около десяти человек. Все они направились по крутой дороге в сторону постройки.
; Они идут сюда, - в ужасе сказала Эвелин. – Если они нас заметят, нам конец!
; До сих пор же не заметили, - спокойно сказал Говард. - Нам нужно спрятаться.
Но не успел он это сказать, как перед ним возник загоревший мужчина с красивым разрезом глаз. В руках у него был кинжал, который зловеще сверкнул на солнце. Египтянин в недоумении посмотрел сначала на Говарда, потом на Эвелин и на кота. Что-то очень долго обдумывая, он не отрывал удивленного взгляда от незнакомцев.
Взгляд его остановился на девушке, которая кого-то ему напомнила. Он округлил глаза и не мог пошевелиться. Археологу на миг показалось, что египтянин готов упасть перед ними на колени.  Потом он резко, но аккуратно толкнул Говарда в плечо, пытаясь ему объяснить нечто важное.
; Что он говорит? – испуганно спросила Эвелин, плохо знавшая египетский.
; Я не совсем понимаю. – Говард внимательно следил за жестикуляцией египтянина и за его мимикой. Казалось, что он пытается сказать, чтобы они скорей уходили, пока их не заметили остальные.
; Он хочет, чтобы мы ушли? – с надеждой спросила Эвелин, которая по своему растолковала взмахи в сторону, противоположную городу.
; Я думаю, что да. Но почему?
Когда послышались шаги за спиной египтянина, тот выразил на лице какое-то непонятное сожаление. Он стал заталкивать Говарда и Эвелин в здание, при этом, стараясь до них не дотрагиваться, будто боялся пораниться. Но было уже поздно. Остальные египтяне уже настороженно достали кинжалы. Говард понял, что один из них спросил у их нового знакомого.
; Кто они?
Но тот стоял молча. Он опустил свои красивые глаза, но при этом старался держать осанку, показывая свою гордость. Египтянин повторил вопрос. За минутным молчанием последовал сильный удар.
; Что вы делаете? – в оцепенении спросила Эвелин. Она сорвалась с места, забыв о вооруженных рабах, и кинулась к египтянину. Его губа была рассечена, а по подбородку сочилась алая кровь. – Вы не имеете права. Он ничего плохого не сделал… - в гневе прокричала она.
Говард впервые видел Эвелин в таком состоянии.

*   *   *

С запада подул легкий ветер. Его прикосновение можно было сравнить только с морским прибоем, еле ощутимым и таким же мягким. Жаль, что не каждый мог наслаждаться неуловимым вниманием богов Египта, которые будто посмеивались над людьми, выбирая из них самых порочных и отчасти слабых, чтобы проверить их и вписать их имена в свою Книгу Врат, а потом вершить судьбу своих избранников. Вот только об этом мало кто знал, и уж тем более говорил. Книга Врат хранилась в строгой Тайне, которая была сокрыта от чужих глаз. Тайну оберегали тысячи лет, начиная еще с времен фараона Эхнатона. Хотя к нему Книга имела косвенное отношение. Теперь же она находилась во власти потомка создателя, который организовал братство «Тайна Врат Амона».

Лоре поправил плащ, защищавший его от ветра, и сощурил глаза. Взгляд его был направлен далеко за горизонт, будто он ждал чего-то, надеясь не пропустить самого важного в этот момент. Но горизонт был чист, как и небо великих богов Хатхор и Гора. Ни единого облачка, ни единого свидетельства того, что кто-то из смертных может потревожить их владения.
Лоре достал из небольшой потрепанной сумки, в которой он носил воду и некоторые необходимые вещи, старую потрепанную книгу. Ее он брал с собой всегда, боясь разлучиться даже на мгновение. Когда кто-то брал ее из его рук, он нервно потирал руки и пристально наблюдал за этим человеком, будто боясь какой-то беды. В сущности, опасения его были оправданы. Эта книга действительно была необычной.
Мало кто знает, что именно предки Лоре по линии матери создали братство «Тайна Врат Амона». Они – наследники великой царицы Кии, чье имя редко звучит в устах людей. Кия для людей – неверная жена, поддавшаяся власти жреца, предавшая своего мужа.
Хасехемун открыл первую страницу. Края Книги облезли от времени,  несмотря даже на то, что листы были золотые. Никто из братства не сомневался в том, что эта Книга Врат – подлинник. Но все же был один человек, утверждавший, будто Книга всего лишь ловко скопирована. При этой мысли Хасехемун вздрогнул. Он был слишком предан и слишком фанатичен, чтобы думать о таком.
«О, Боги Египта! Молю Вас о пощаде, ибо я раскрываю Вашу великую Тайну ».
Хасехемун сотни раз перечитывал эти строки, пытаясь понять суть повествования великой царицы Кии.
«Эта Тайна была сокрыта жрецами, ими же и рассказана великому фараону Эхнатону, чье имя может вызывать только ненависть за предательство, которое он совершил перед Вами.
Я прибыла из Персии в качестве наложницы, очередной жены Аменхотепа. Мне было всего четырнадцать. Мало кто знал, что я не царского рода, что великий персидский правитель не связан со мной кровными узами. Я вошла в Египет тайно. Жрец, который не сразу назвал свое имя и сокрыл лицо, спрятал меня в семье бедняка Рахотепа и его жены Игуды.  Он сказал мне: «Живи, претерпевая все беды, и воздаст тебе твой бог Амон за твои муки. А сопротивление твое станет для тебя смертью, ибо настигнет тебя рука Осириса». Больше я его не видела. Ближайшие три года я прожила среди нищеты. Боги не воззвали ко мне свои силы, чтобы помочь. И я смирилась.
Когда бог Амон осветил землю, ко мне вновь явился он, тот самый жрец. «Пришло твое время получать награду за терпение свое». И я ушла за ним в храм Аменхотепа, который уже нарекся Эхнатоном. Сначала мне было все равно, в какого бога верить и кому поклоняться. Но вскоре я поняла (не без помощи жреца, назвавшего свое имя - Эйе), что Эхнатон – предал богов Египта и заслуживает смерти. Я стала его рабой, верно выполняющей все повеления. Мое имя читалось во время молитв богу солнца, как имя женщины, пошедшей против мужа во благо религии.
И я думала, что поэтому Эйе запретил мне показывать свое лицо, даже мужу. Фараон видел меня только во мраке ночи. На его церемонии я не являлась. Эхнатон чувствовал мое пренебрежение его верой. А его любимая жена Нефертити даже предлагала убить меня или бросить на растерзание львам, ибо мое бренное тело заслуживало только этого.
Вскоре мне стал ясен замысел жреца. Все знали, как фараон любил свою жену, сравнивая ее с виноградной лозой, освещенной кистью Атона и поглощенной им. О, Амон-Ра, прости мою ненависть, ибо предательство мужа передо мной намного больше моего перед ним! Я отдала ему себя, свою девственность, свою красоту, а взамен получила место после Нефертити. Он даже не видел того, что мы, как две капли воды похожи с ней. Что нас взрастило семя одного мужчины, нашего отца. Да и как он мог видеть это, когда ни разу не пожелал взглянуть в мои глаза?
Мы были сестрами, рожденными на рассвете, когда бог Амон освещает земли. Но мы были разными, такими же, как ночь и день. Эйе хотел поменять нас местами, отдать мне моего законного мужа, чтобы я родила ему сына – последователя религии жреца Эйе. Простите меня, о Боги, за мою наивность, за мою глупость, и за смерть царицы Нефертити, ибо от моей  руки пала она на землю с кинжалом в груди. Ее тело не было захоронено по обычаям Египта. Жрец разрезал его на части и раздал в каждый храм Эхнатона, говоря всем, что это тело неверующего бедняка, и оно должно показать всем гнев Атона.
О, Боги, не вините меня за то, что смогла стерпеть улыбку на лице жреца, когда фараон взял сердце своей жены и, поставив его в храме, сказал: «За предательство перед великим Атоном!»
Я заслуживаю смерти, потому что мое предательство перед вами еще не заканчивается… »
Хасехемун закрыл Книгу. Он знал продолжение истории Кии, женщины, предавшей великого фараона и ставшей грешницей. И он не осуждал ее за содеянное. Хасехемун даже восхищался персидской красавицей – своей прародительницей, чья ошибка предопределила ход истории.
; Когда-нибудь Амон позволит мне увидеть тебя, Кия…
Его тихие слова были поглощены шумом ветра и унесены вдаль, к богу Солнца…